|  |
Эскимосы
Численность – 1718 человек.
Язык – эско-алеутская семья языков.
Расселение – Чукотский автономный округ Магаданской области.
Самый восточный народ страны. Живут на северо-востоке России, на Чукотском полуострове, в США – на о. Св. Лаврентия и на Аляске (около 30 тыс.), в Канаде (около 25 тыс.) – инуиты, в Гренландии (около 45 тыс.) – калилииты. Самоназвание – юк – "человек", югыт, или юпик – "настоящий человек". Использовались также местные самоназвания: унгазигмит или унгазикцы – чаплинцы (Унгазик – старое название с. Чаплино), сиренигмит, сиреникцы, навукагмит – науканцы.
Эскимосские языки подразделяются на две крупные группы – юпик (западную) – у азиатских и аляскинских и инупик (восточную) – у гренландских и канадских. На Чукотском п-ове юпик делится на сиреникский, центрально-сибирский, или чаплинский и науканский диалекты. Эскимосы Чукотки наряду с родным владеют русским и чукотским языками.
Происхождение эскимосов спорно. По-видимому, их прародиной была северо-восточная Азия, откуда они переселились через Берингов пролив в Америку. Эскимосы являются прямыми наследниками древней культуры, распространенной с конца первого тысячелетия до н.э. по берегам Берингова моря. Самая ранняя эскимосская культура – древнеберингоморская (до VIII в. н.э.). Для нее характерны добыча морских млекопитающих, использование многоместных кожаных байдар, сложных гарпунов. С VII в. н.э. до XIII-XV вв. шло развитие китобойного промысла, а в более северных районах Аляски и Чукотки – охоты на мелких ластоногих.
Основным видом хозяйственной деятельности был морской зверобойный промысел. Мясо, внутренности и жир морских животных ели, жиром обогревали и освещали жилище, из костей изготавливали орудия труда, оружие, утварь, остов жилищ, шкуры употребляли на покрышки для жилищ, на пошив одежды и обуви, на обтяжку байдар, каяков и т.п.
До середины XIX в. главными орудиями охоты были копье с наконечником стреловидной обоюдоострой формы (пана), поворотный гарпун (унг`ак`) с отделявшимся наконечником из кости: при попадании в цель наконечник поворачивался поперек раны и отделялся от древка. Чтобы добыча не утонула, к наконечнику тонким ремнем прикреплялся поплавок (ауатах`пак) из целой нерпичьей шкуры – один – при охоте на моржа и три-четыре – при охоте на кита. Такой гарпун используют и современные китобои. Сети для ловли тюленей изготавливали из тонко нарезанных пластин китового уса и из ремней лахтачьей шкуры. Добивали раненого зверя каменным молотком (нак`шун). Женскими орудиями труда были нож (уляк`) и скребок для выделки шкур с каменным или металлическим вкладышем (як`ирак`). Лезвие ножа имело трапециевидную форму с закругленным режущим краем и деревянную рукоятку.
Для передвижения по воде пользовались лодками-байдарами и каяками. Байдара (анъяпик) – легкая, быстроходная и устойчивая на воде. Деревянный каркас ее обтягивали моржовой шкурой. Байдары были разных типов – от одноместных до огромных 25-местных парусников. В больших байдарах совершались дальние переезды и военные походы. Каяк – мужская охотничья лодка длиной 5,5 м для преследования морского зверя. Каркас ее делали из тонких деревянных или костяных планок и обтягивали моржовой кожей, сверху оставляли люк для охотника. Весло обычно было двухлопастным. Водонепроницаемый костюм с капюшоном из нерпичьих шкур (тувилик), наглухо скреплялся с краями люка так, что человек и каяк представляли собой единое целое. Управлять такой лодкой трудно, поскольку она очень легка и неустойчива на воде. К концу XIX в. каяками почти не пользовались, в море стали выходить в основном на байдарах. По суше передвигались на дугокопыльных нартах. Собак запрягали "веером". С середины XIX в. нарты тянули собаки, запряженные цугом (упряжка восточносибирского типа). Использовались также короткие бескопыльные сани с полозьями из моржовых клыков (канрак). По снегу ходили на лыжах-"ракетках" (в виде рамы из двух планок со скрепленными концами и поперечными распорками, переплетенными ремнями из нерпичьей кожи и подбитой снизу костяными пластинами), по льду – с помощью специальных шипов из кости, укрепленных на обуви.
Способ охоты на морских животных зависел от их сезонных миграций. Два сезона охоты на китов соответствовали времени прохождения их через Берингов пролив: весной на север, осенью – на юг. Китов отстреливали гарпунами с нескольких байдар, а позднее – гарпунными пушками.
Важнейшим объектом промысла был морж. Весной его добывали на плавучих льдах или с ледовой кромки длинным копьем или гарпуном, летом – на открытой воде с лодок или на лежбищах копьем. Тюленей отстреливали с каяков короткими металлическими дротиками и гарпунами, с берега – гарпунами, на льду – подползали к зверю или подстерегали его у отдушины. На нерпу в начале зимы расставляли подо льдом ставные сети. С конца XIX в. появилось новое промысловое оружие и снаряжение. Распространилась охота на пушных зверьков. Добыча моржей и тюленей сменила пришедший в упадок китобойный промысел. Когда не хватало мяса морских животных, отстреливали из лука диких оленей и горных баранов, птиц, ловили рыбу.
Поселения располагались так, чтобы было удобно наблюдать за передвижением морского зверя – в основании выдающихся в море галечных кос, на возвышенных местах. Наиболее древний тип жилища – каменная постройка с углубленным в землю полом. Стены складывали из камней и китовых ребер. Каркас покрывали оленьими шкурами, обкладывали слоем дерна, камнями и сверху еще раз покрывали шкурами.
До XVIII в., а местами и позже, жили в полуподземных каркасных жилищах (нын`лю). Стены делали из костей, дерева, камня, снаружи обкладывали толстым слоем дерна с камнем. Длинные кости китовых челюстей либо бревна плавника служили несущими опорами, на которые клали поперечные балки, также из челюстей кита. На них настилали потолок из китовых ребер или деревянных брусьев. Потолок покрывали сухой травой, далее слоем дерна и слоем песка. Пол мостили костями черепа и лопатками кита. Если в таком жилище жили постоянно, то делали два выхода: летний – на поверхности земли (на зиму заделывали), и зимний – по подземному коридору. Стены коридора обкладывали позвонками кита. Отверстие в крыше служило для освещения и проветривания. Если землянку строили с одним входом, то летом ее покидали, оставляя для просушки, и жили во временном жилье.
В XVII-XVIII вв. появились каркасные постройки (мын`тыг`ак), похожие на чукотскую ярангу. Они были круглыми в основании, внутри разделялись на две части: холодную (натык) и теплый полог (агра). Освещал и отапливал полог глиняный жирник (наник) в форме продолговатого неглубокого блюда с одним или двумя выступами для фитилей из мха.
Летнее жилище – четырехугольная палатка (пылъюк), по форме напоминающая косоусеченную пирамиду, причем стена со входом была выше противоположной. Каркас этого жилища строили из бревен и жердей и покрывали моржовыми шкурами. С конца XIX в. появились легкие дощатые дома с двускатной крышей и окнами.
Одежда азиатских эскимосов – глухая, из оленьих и тюленьих шкур. Еще в XIX в. делали одежду также из птичьих шкурок. Мужской костюм состоял из узких натазников из нерпичьей шкуры, коротких меховых рубах кухлянок из оленьего меха (аткук), меховых штанов до колен и торбасов. Летняя кухлянка – одинарная, мехом внутрь, зимняя – двойная, мехом внутрь и наружу. Летом для предохранения от сырости поверх нее надевали матерчатую камлею или плащ с капюшоном из моржовых кишок. Зимой во время дальних поездок пользовались широкой кухлянкой до колен, с капюшоном. Кухлянку из оленьих шкур перетягивали на уровне бедер поясом (тафси).
На ноги надевали меховые чулки и нерпичьи торбаса (камгык). Непромокаемую обувь изготавливали из выделанных тюленьих шкур без шерсти. Края подошв загибали вверх и засушивали. Меховые шапки и рукавицы надевали только при переездах (кочевках).
Женщины носили натазники, более широкие, чем у мужчин, поверх них – меховой комбинезон (к`алъывагык) до колен, с широкими рукавами; зимой – двойной. Обувь была такая же, как у мужчин, но повыше, из-за более коротких штанов. Одежду украшали вышивкой или мозаикой из меха. До XVIII в. эскимосы, протыкая перегородку носа или нижнюю губу, подвешивали моржовые зубы, костяные кольца и стеклянные бусины.
Мужская татуировка – кружки в уголках рта, женская – прямые или вогнутые параллельные линии на лбу, носу и подбородке. На щеки наносили более сложный геометрический орнамент. Покрывали татуировкой руки, кисти, предплечья.
Женщины носили две косы с пробором посередине, мужчины стригли волосы, оставляя длинные пряди на макушке, либо гладко выстригали макушку с кружком волос вокруг нее.
Традиционная пища – мясо и жир тюленей, моржей и китов. Мясо ели сырым, сушеным, вяленым, замороженным, вареным, заготавливали на зиму: квасили в ямах и ели с жиром, иногда в полувареном виде. Лакомством считали сырое китовое сало со слоем хрящевидной кожи (мантак). Рыбу вялили и сушили, зимой ели свежезамороженной. Высоко ценилась оленина, которую обменивали у чукчей на шкуры морских животных. Летом и осенью в большом количестве употребляли морскую капусту и другие водоросли, ягоды, съедобные листья и корни.
Эскимосы не сохранили родовой экзогамии. Счет родства велся по отцовской линии, брак патрилокальный. Каждое поселение состояло из нескольких групп родственных семей, занимавших зимой отдельную полуземлянку, в которой каждая семья имела свой полог. Летом семьи жили в отдельных палатках. Мужчины такой общины составляли байдарную артель. С середины XIX в старшины артелей стали собственниками байдар и при распределении добычи получали большую часть. Главой селения был умилык – самый сильный и ловкий член общины. С конца XIX в. наметилось социальное расслоение, выделилась верхушка богатых, эксплуатировавшая неимущее население. Были известны факты отработки за жену, существовали обычаи сватать детей, женить мальчика на взрослой девушке, обычай "товарищества по браку", когда двое мужчин обменивались женами в знак дружбы (гостеприимный гетеризм). Брачной церемонии как таковой не существовало. В зажиточных семьях встречалось многоженство.
Эскимосы практически не подверглись христианизации. Они верили в духов, хозяев всех одушевленных и неодушевленных предметов, явлений природы, местностей, направлений ветра, различных состояний человека, в родственную связь человека с каким-либо животным или предметом. Существовали представления о создателе мира, называли его Силъа. Он был творцом и хозяином вселенной, следил за соблюдением обычаев предков. Главным морским божеством, хозяйкой морских животных была Седна, которая посылала людям добычу. Злые духи представлялись в виде великанов или карликов, либо других фантастических существ, которые насылали на людей болезни и несчастья. Для защиты от них носили семейные и индивидуальные амулеты. Добрые духи отождествлялись с животными. Существовали культы волка, ворона и касатки, которая покровительствовала морской охоте летом, а зимой, превратившись в волка, помогала охотнику в тундре.
В каждом селении жил шаман (обычно это был мужчина, но известны и шаманки-женщины), который являлся посредником между злыми духами и людьми. Шаманом мог стать только тот, кто услышал голос духа-помощника. После этого будущий шаман должен был наедине встретиться с духами и заключить с ними союз о таком посредничестве.
Умерших одевали в новую одежду, связывали ремнями, голову покрывали шкурой оленя, чтобы дух умершего не мог видеть дороги, по которой его несли, и не вернулся. С этой же целью покойника выносили через специально проделанное в задней стене яранги отверстие, которое потом тщательно заделывали. Перед выносом тела совершали трапезу. Покойника уносили в тундру и оставляли на земле, обложив небольшими камнями. Одежду и ремни разрезали, вокруг раскладывали предварительно переломанные вещи, принадлежавшие умершему. На местах ежегодных поминальных обрядов выкладывали из камней кольца диаметром 1-2 м, которые символизировали души умерших родственников, и ставили столбы из китовых челюстей.
Добыче крупного зверя посвящали промысловые праздники. Особенно известны праздники по случаю добычи кита, которые проводили либо осенью, по окончании сезона охоты – "проводы кита", либо весной – "встреча кита". Существовали также праздники начала морской охоты, или "спуск байдары на воду" и праздник "моржовых голов", посвященный итогам весенне-летнего промысла.
Эскимосский фольклор богат и разнообразен. Все виды устного творчества подразделяют на унипак – "весть", "новость" и на унипамсюк – рассказы о событиях в прошлом, героические предания, сказки или мифы. Наиболее широко известен миф о девушке, не желавшей выходить замуж, которую отец в гневе выбросил из лодки и которая, в конце концов, стала владычицей моря и матерью всех морских животных (седна). Среди сказок особое место занимает цикл о вороне Кутхе, демиурге и трикстере, создающем и развивающем мироздание. Известны сказки о животных, о брачном союзе женщины с животным, о превращениях человека в животное и наоборот.
К самым ранним стадиям развития эскимосской арктической культуры относится резьба по кости: скульптурная миниатюра, и художественная гравировка кости. Орнаментом покрывали охотничье снаряжение, предметы домашнего обихода; изображения зверей и фантастических существ служили амулетами и украшениями.
Музыка (айнгананга) – преимущественно вокальная. Песни подразделяются на "большие" общественные – песни-гимны, которые поют ансамбли и "малые" интимные – "песни души". Их исполняют сольно, иногда в сопровождении бубна. Шаманские песни-гимны, исполняются на общественных праздниках, а "песни души" поются от имени духа-помощника, вселившегося в поющего. Песенные заклинания шаманов считали магическим средством воздействия на людей при лечении или мщении обидчику, они помогали во время охоты. Песни звучат в мифах, сказках, преданиях и др. Танцевальная музыка неразрывно связана с поэзией и танцем.
Бубен – личная и семейная святыня (иногда используется и шаманами). Он занимает центральное место в музыке. Среди других звучащих инструментов – перчатки с костяными пластинами-погремушками, деревянный посох с костяными погремушками, колотушка для ударов по бубну (у шаманских бубнов она более массивная, обшивалась мехом и имела костяные погремушки на ручке), подвески-погремушки из костей на кухлянке (обрядовая принадлежность шамана-предсказателя погоды), ударный или щипковый хордофон. На нем имитировали мелодии или, заменяя бубен, сопровождали пение.
| | |
|
