Архив, Заявка на поиск

Цитадели заполярья

Заполярные земли

Региональное
законодательство

Поиск работы в заполярье

Кто здесь живет?

Кто прославился?

БЭЕ ДОКТОР

[2007-11-29]

БЭЕ ДОКТОР.

Так уж распорядилась судьба, что молоденькая девчонка Надя Борисенко, уроженка села Ключи Минусинского района, как в 1953 году по окончании школы медсестер приехала в Эвенкию, да так навсегда и осталась здесь. Работала медсестрой в "красном чуме", на факториях, а последние годы она, уже Надежда Алексеевна Рыгалова (по мужу) была статистиком районной Ванаварской больницы.

- Мне было двенадцать лет, когда умерла мама. Воспитывала меня тетя, сестра мамы, - рассказывает Надежда Алексеевна. - Я окончила восьмилетку и поступила в двухгодичную школу медсестер. А после окончания этой школы крайздравотдел направил меня на работу в Туру. Сказали: "Полетишь в город Тура".

До этого Надя еще никогда в жизни не летала на самолетах, ей было несколько боязно, но она гнала плохие мысли, думала о том, как теперь будет самостоятельно оказывать медицинскую помощь людям, будет в ответе за их здоровье и даже жизни.

Самолет "Каталина" с большими поплавками вместо колес приземлился в Туруханске. Погода была ненастная, и пришлось долго ждать летной погоды, прежде чем самолет продолжил свой курс. Наконец, пассажиров высадили на острове в восьми километрах от Туры и, пересадив всех на карбас, довезли до места. Вручную, на веслах. О моторных лодках в то время еще и не мечтали.

Погода ничего доброго не предвещала, здесь давно шли затяжные дожди, и была распутица. Летевший с Надеждой в одном самолете Андриян Семенович Воронин, заведующий отделом культуры, в чьем ведомстве были все "красные чумы", с удивлением смотрел Надежде на ноги. Он даже и не догадывался, что девушка в новеньких босоножках летела в... город. Грязи было по щиколотку, и он приказал ей дожидаться его на берегу и через некоторое время принес большие мужские резиновые сапоги, заставил переобуться.

- Из Туры меня направили в Нидым. Туда нужно было плыть на плотах, - продолжает вспоминать Надежда Алексеевна.

- Тогда там было всего шесть жилых домиков, магазинчик да скотный двор. Так растаяли мои мечты о работе в городе. А вскоре предстояло еще одно испытание на прочность - выезд в "красный чум". Первый раз мы поехали втроем: заведующая чумом, библиотекарь и я - медицинский работник. Нашей задачей было нести культуру в маленькие эвенкийские поселения. Сейчас этот звучит дико, но в то время эвенки одежду без стирки носили до тех пор, пока она не истлеет. Люди годами не выходили из леса, не купались. Красночумцы со временем добились того, что таежники научились стирать белье, у них появились мыло и даже стиральные доски, полюбили купаться. Эвенки, когда приезжали на факторию, сразу шли к председателю колхоза: "Бэе, топи баню!". И баню для них всегда топили.

Приучали мы эвенков и к материковой кухне. Бывало, уйдут они на охоту, а я вроде за хозяйку остаюсь. Мяса вдоволь, мука есть, яичный порошок и сухое молоко тоже есть. Мясорубка всегда рядом. Я накручу фарш, налеплю пельменей, кот-лет нажарю, чаю накипячу к их приходу. Наедятся, довольные сидят и только причмокивают: "О, бэе доктор! Лецит хоросо-о, варит ку-у-сно, хоро-о-сый, хоро-о-сый доктор..."

А доктору в ту пору всего-то было 19 лет. И эта девчонка нередко попадала в такие ситуации, из которых и опытным-то людям непросто было бы выпутаться.

- Однажды, - вспоминает Надежда Алексеевна, - заходит ко мне в "красный чум" эвенк, ружье поставил у входа и что-то громко и много-много говорит. Оказалось, что у него жена не может дол го родить, и если, говорил он, я не помогу его жене родить, то он из этого ружья меня убьет. Роды действительно были трудные, а для Надежды вдвойне, потому что она впервые самостоятельно выступила в роли акушерки. К счастью, все для всех закончилось благополучно. Родилась девочка, и счастливые родители назвали ее Надя, в честь "бэе доктора". Сейчас этой "новорожденной малышке" уже 53 года.

В Нидыме Надежда обычно долго не находилась, вся ее работа была связана с командировками и переездами из одной охотничьей бригады в другую, из одного стойбища в другое, она постоянно была в пути. И переезды эти совершались на оленях - учугах.

- Когда я впервые взгромоздилась на учуга, то со страхом обнаружила, что седло на нем ходит из стороны в сторону, вместе со шкурой, я держала себя очень скованно, боясь свалиться, и натирала себе черные синяки. Как-то мы заехали в березовую рощу. Была такая красота, что, залюбовавшись, я потеряла бдительность и не поняла, как седло съехало оленю на шею. Я скатилась ему на голову и повисла на рогах, которые вонзились и распороли мне ногу. Не знаю, почему рога у этого оленя не были подпилены, обычно эвенки следят, чтобы они не были острыми. Возможно, это был самый спокойный учуг. Слышу, женщины кричат: "Бэе доктор на оленьи рога висит!". Кровь фонтаном хлещет, олень волнуется. Эвенки кое-как меня сняли с рогов, и тут же стали расставлять чумы. Я сделала себе перевязку, три дня уколы в бедро ставила. Ну, ничего, молодая была, все зажило быстро, как будто и ничего не случилось. И только тогда, когда мне стало легче, мы продолжили путь.

Был еще случай, когда Надежда впервые переплавлялась через речку верхом на спокойном, но ленивом олене, и для нее это могло закончиться печально. Неожиданно течением ее снесло с учуга, и она оказалась один на один со стремительной рекой. Хорошо, ее спутники-эвенки догадались на всякий случай привязать девушку за пояс маутом, так волоком и вытащили на берег.

- Хотя и плаваю я хорошо, - вспоминает Надежда Алексеевна, - но здесь точно захлебнулась бы водой.

- Ты, бэе, мокрый, вода холодный, аргишить дальше не надо, заболеешь, - сказали эвенки и тут же расставили чум, развели костер. Мужчины дальше пошли, а женщины остались со мной до тех пор, пока одежда не просохла.

Или вот случай: однажды ехали из стада по тундровой местности, вдруг погода резко стала портиться, началась пурга, проводник сбился с пути. Уже стемнело, а он дорогу найти никак не может, говорит мне: "Снегом будем ночевать". Стал рыть себе в снегу яму, я - себе. На дно бросила оленью шкуру и одеяло, тоже оленье. Залезла, укрылась и так хорошо, тепло мне стало, и я спокойно уснула. А когда пурга прошла, проводник хватился, а меня нет, все снегом замело, только одни головы оленей торчат. Он стал кричать, звать меня, а я под толстым слоем снега да под одеялом сплю себе и ничего не слышу. Тогда проводник взял хорей и давай осторожно снег прокалывать, только так нашел меня! Откопал, поругал немножко за то, что не прислушивалась к его крикам, и отправились мы дальше. Дорогу нашли быстро - оказывается, совсем рядом была, и добрались мы тогда до фактории благополучно.

- Со временем ко мне пришла сноровка, и я стала ездить на оленях свободно сама, говорит Надежда Алексеевна. - "Бэе доктор, мера!" - улыбались эвенки. То есть - еду как они. Со временем я уже перестала бояться аргишить и переплавляться через речки. Стала многое понимать, разговаривать по-эвенкийски научилась.

- Много было больных? -спрашиваю я ее.

- Нет. Народ, в основном, был крепкий и выносливый, правда, туберкулез в то время свирепствовал. Я тогда еще только начинала работать, когда на моих руках от туберкулеза горла умер девятилетний мальчик. Всего сорок минут при мне жил, спасать его было уже поздно. Родители вовремя не обратились к врачам. Очень жалко было ребенка, я от бессилия плакала.

А через три года Надежда уже и сама ждала ребенка.

- И кто же был, ваш избранник, Надежда Алексеевна, как и где вы с ним познакомились?

- Виктор Рыгалов его звали. Парень завидный, красивый. (Правду говорит Надежда Алексеевна, она показывала снимки, когда они были еще молоды - Н.К.). Он учился в колхозной школе в Туре, а родители его жили в Нидыме, и домой Виктор приезжал частенько. Здесь и познакомились. Дружили год. Однажды пришла из клуба в квартиру, где жила тогда, и ничего не поняла: ее кровати и вещей не было. Куда все могло подеваться? В те времена двери в домах практически никто не закрывал на замок, воровства не было, даже деньги, лежащие на столе, никто не возьмет

- такой честный был народ. Неужто все же обокрали? Оказалось, что это Виктор вместе со своим другом перенесли все ее пожитки в его дом. Это таким образом Виктор Сделал Надежде предложение выйти за него замуж.

Три дня она и слушать его не хотела. Тогда в дело вступили родители Виктора и уговорили девушку перейти к ним в дом. А затем молодые еще трижды ездили на факторию, чтобы зарегистрировать брак, и трижды возвращались обратно. Никак не соглашалась Надя взять фамилию мужа, уж очень она ей не нравилась. Но и Виктор проявил упорство, убеждая невесту, что в семье должна быть одна фамилия. В конце концов Надежда смирилась, потому как любила своего мужа. Вскоре у них родилась дочка, и зажили молодые дружно и счастливо. Правда, Надежде пришлось подождать Виктора из армии - молодого председателя колхоза призвали почти сразу после рождения дочери.

В Ванавару семья Рыгаловых переехала в 1967 году. Здесь они вырастили и воспитали троих детей, сейчас это уже давно взрослые люди, и у них также с каждым годом взрослеют свои дети - трое любимых бабушкиных внуков и внучка. Восемнадцать лет назад Надежда Алексеевна овдовела, и с тех пор живет одна в своем маленьком и когда-то очень шумном от детских голосов домике. Она и в Ванаваре - очень уважаемый человек, так как проработала здесь не один десяток лет. А в памяти нидымских эвенков - тех, кто дожил до этих дней и помнит ее, - Надежда Алексеевна сохранилась как "бэе доктор". И это народное звание выше всяких наград.

Нина КРЮКОВА БЭЕ ДОКТОР. // Эвенкийская жизнь (Тура).- 29.11.2007.- 047.- C.8