Архив, Заявка на поиск

	Цитадели заполярья

	Заполярные земли

	Региональное законодательство

	Поиск работы в заполярье

	Кто здесь живет?

	Кто прославился?

РЕКА И РЕЧНИКИ.

РЕКА И РЕЧНИКИ.



Два рассказа

КАЗАЧИНСКИЙ ПОРОГ

Двухпалубный пассажирский дизель-электроход "А. П. Чехов" подходил к Казачинскому порогу. Капитан Селиванов вышел на мостик. На семафорной мачте блок-поста "Два свистка" висел черный цилиндр - ход сверху разрешен. Он привычно прохаживался от борта к борту перед ходовой рубкой, поглядывая на залитые солнцем таежные берега. Отраженные в енисейской воде, берега плыли в его прозрачной синеве.

Уже сорок лет Михаил Демьянович Селиванов плавал по Енисею и любил эту грозную, своенравную реку.

Енисей был прекрасен для него в любую погоду, и без борьбы со стихией не было для капитана жизни.

Приближался порог... Вот и узкий, ревущий коридор между подводными скалами. Никто не отважился в сумерки пройти этот порог - Енисей безжалостен.

Вот и сейчас... Вокруг неожиданно потемнело, и вода покрылась множеством крупных пузырьков. Пошел сильный и частый град. Плывущий вдали на лодке рыбак укрыл голову телогрейкой и низко пригнулся ко дну лодки. Крупные градины с оглушительным грохотом бомбардировали железную палубу судна. Град стал усиливаться, и вскоре не только порог, но и берега скрылись в зловещей седине. Первый штурман и рулевой плотно прижались к стеклам ходовой рубки, стараясь разглядеть хоть какой-нибудь ориентир, но все расплывалось в этом хаосе, растворялось в черном кошмаре...

Я стоял у штурвала. Все мое внимание было приковано к капитану - его силуэт едва просматривался через окно рубки. В открытые настежь двери врывался вместе с шумом порога и грохотом града громкий и резкий голос Селиванова:

- Левее, левее, жмись к скале. Леве-е-е! - кричал он. - на правый борт! Руль на правый борт! Заходи в слив!..

Михаил Демьянович быстро двигал ручки электрических телеграфов, маневрируя машинами. Судно кренится, поворачивая в сторону...

- Одерживай!..

Рядом с судном стремительно проносится бакен.

- Забирай вправо! Дави корпусом поворотный бакен!..

Где-то здесь, под водой, каменистая плита Модест, на которой когда-то потерпел аварию старый товарно-пассажирский пароход "Модест". Он налетел на эту плиту, переломился пополам и затонул. В хорошую погоду требуется большая сноровка, чтобы пройти Казачинский порог. А в этом аду, в этом грохоте и реве непогоды все зависело от опыта, воли и интуиции капитана. Любая случайность, и...

Стрелка аксиометра, которая показывает отклонение пера руля, лихорадочно вращается из стороны в сторону, делая резкие зигзаги. Судно кренится, поворачивая то влево, то вправо.

- Отворачивай от Заостровки! Остров справа по курсу!

Я оглушен непогодой и автоматически выполняю команды капитана...

И вот порог позади...

Град разом стихает. Енисей чист и отливает густой синевой. Палуба покрыта толстым слоем крупных ледяных горошин. Они сверкают на солнце. Седые волосы капитана похожи на цвет этих ледяных шариков.

А пассажиры, переждав непогоду в каютах, снова вышли на прогулочную палубу, на свежий воздух и, облокотившись на поручни фальшборта, любуются берегами Енисея, густо поросшими тайгой и двойной радугой, опоясавшей Казачинский порог.

Енисей дышал напряженной будничной жизнью.

СЛУЧАЙ В ПУТИ

Двухпалубный пассажирский дизель-электроход "Байкал" возвращался последним рейсом из Дудинки.Морозный северный ветер и метели укрыли седой пеленой непогоды предзимний Енисей. Густая шуга двигалась по всему плесу. Ни берегов, ни встречных судов.

Енисей сильно штормило. Тысячетонное судно легко поднимало на крутой волне: оно резко кренилось то в одну, то в другую сторону, словно спотыкаясь на неровной, ухабистой дороге. Когда снеговые заряды ненадолго стихали, открывались низкие заснеженные берега, посветлевшие таежные дали, уснувшие до весны. С каждым днем увеличивались забереги, сужая русло реки.

В ходовой рубке дизель-электрохода на вахте находился первый штурман. У штурвала стоял рулевой. За бортом стояла еще ночь, хотя часы показывали шесть часов утра. Штурман, прильнув к локатору, следил за экраном, где контурно высвечивались берега, командовал курс рулевому и периодически производил промеры глубин по эхолоту. Зеленый глазок эхолота настороженно смотрел на людей. Сверив показания приборов, штурман выходил на капитанский мостик, прислушивался к непогоде и тянул руку к гудку. "Иду в тумане" - звучали три продолжительных сигнала.

Холодный, колючий ветер со снегом плотно окутал вахтенного штурмана, пронизывая насквозь. Он возвращался в рубку, привычно ступая по качающейся палубе. В рубке снова приникал к локатору. Тот негромко и нудно визжал, вплетая свой голос в шум непогоды и работающих дизелей.

В дверь постучали. Вошел вахтенный матрос. За его спиной послышалось всхлипывание. Плакала женщина. Она старалась сдерживать слезы, но не могла. Штурман с трудом понимал слова:

- Там... доченька... умирает...

Штурман подошел к телефону.

- Галина Ивановна, срочно в амбулаторию. Девочке плохо.

В трубке он услышал сонный голос судового медика:

- Что случилось?

- Не знаю. На месте разберетесь. Матрос проводит маму с девочкой к вам.

И, обращаясь к матросу, сказал:

- Проводите женщину к врачу, помогите ей донести девочку. Поднимите радиста, может, потребуется.

Минут через пятнадцать штурман позвонил снова:

- Галина Ивановна, больная у вас? Да-да. Тяжелое? Срочная операция? Хорошо-хорошо, сейчас доложу капитану. Держите нас в курсе.

Звонок разбудил капитана.

- Так, - выслушав штурмана, проговорил он. - Вызовите Красноярск на связь. Объявите по судовой трансляции, может быть, среди пассажиров есть врачи. Шторм не стихает? Плохо. Сейчас приду.

Капитан был в рубке, когда в дверь кто-то робко постучал. Вошла женщина.

- Я детский врач, - сказала она. - Где у вас больная?

- Николай Харитонович, - обратился капитан к штурману, - проводите доктора.

Капитан вызвал радиста.

- Город на связи? Хорошо, - и капитан протянул ему радиограмму. Срочно передайте в пассажирский отдел.

Вернулся штурман. Он снова принял управление судном на себя.

Зазвонил телефон. Капитан снял трубку:

- Галина Ивановна? Ей хуже? Делаете девочке уколы? Да-да, связь с городом есть. Пришла в сознание? Подождите, город вызывает на переговоры.

В радиорубке радист передал капитану радиомикрофон. Связь была неважной, много шума, помех, но слова можно было разобрать. Город спрашивал, капитан отвечал громко, стараясь перекричать все радиопомехи:

- Острый аппендицит. Аппендицит! Восемь лет. С мамой. Девочка теряет сознание. Кислород на исходе. Что? Прошли Грошиху. До Туруханска пять часов хода. Какая погода? Снег, шторм. Хорошо, ждем указаний.

Капитан опять позвонил в амбулаторию:

- Что? По-прежнему плохо. Состояние шоковое? Галина Ивановна, подождите, город вызывает. Трубку не кладите.

- Да, капитан на связи. Так, так... Хорошо, сообщу, -и, уже обращаясь к радисту, сказал: - со связи не уходить.

Капитан снова взял телефонную трубку:

- Алло! Галина Ивановна. Что? Судороги? Тяжело дышит? Держитесь, держитесь, пожалуйста. Из Туруханска вылетел вертолет с врачами. Через полчаса будет у нас. Готовьте девочку к эвакуации.

Словно стараясь помочь людям, метель стихает. И только Енисей продолжает вздымать белые гребни волн.

Скоро вдали показалась серая точка. Она приближалась, росла, принимая очертания вертолета. Вот машина с громким рокотом пролетела над судном и повернула к правому берегу, показывая тем самым, где она намерена приземлиться. Но в такую погоду шлюпку просто разобьет у берега огромными волнами, да и ледяной припай не позволит ей подойти близко к берегу.

Впереди, в двухстах метрах от судна, находится небольшой Селивановский осередок, вершина которого едва высовывается из воды. Волны с шумом докатывались до него, то укрывая, то оголяя желтый песок. Это было, пожалуй, самое удобное место для посадки вертолета и передачи на него больной девочки.

Капитан сбавил ход до самого малого. Риск был, но выбирать не приходилось. Красными ракетами капитан показал направление и место предполагаемой посадки вертолета. Летчики поняли его и, сделав облет осередка, стали снижаться. Дизель-электроход развернулся поперек реки, лагом к волне. Качка усилилась, но так было безопаснее спускать шлюпку с подветренной стороны. Опытные матросы, боцман и первый штурман в красных спасательных жилетах спрыгнули в шлюпку. И хотя корпус судна защищал ее от гуляющих по реке волн, шлюпку высоко поднимало на мятой волне у борта. Крепкие руки команды держали ее почти на метровом расстоянии от судна.

Вот и девочка, завернутая в одеяло. Ее бережно подхватывает первый штурман, и шлюпка сразу отходит. Матросы дружно гребут, налегая на весла. Шлюпка высоко поднимается на волне и с размаху ныряет в пустоту. С корабля тревожно следят за ними.

Вертолет ждет на осередке. Лопасти его винтов продолжают вращаться. Непогода слизывает с колес речной песок.

Шлюпка приближается. У осередка, чтобы шлюпку не захлестнуло волнами, гребцы по пояс в воде стали удерживать ее на месте. Первый штурман, подняв больную девочку над головой, понес ее к вертолету. Из рук в руки она была передана врачам.

Вода отступила от колес под напором вращающихся лопастей, вертолет медленно оторвался от земли и взял курс на Туруханск. Шлюпка возвратилась на судно. Рейс продолжался.

Через два часа ликующий радист вбежал в ходовую рубку.

- Спасена! Спасена! - кричал он и подал капитану радиограмму.

Капитан зачитал ее вслух:

- "Байкал" КС Селиванову, тчк. Девочке сделана операция, зпт, жизнь ее вне опасности, тчк. Начальник пристани Корольский, тчк.

Капитан передал радиограмму первому штурману:

- Николай Харитонович, отнесите ее матери.

Он нашел ее в вестибюле. Женщина читала радиограмму, и слезы радости заливали ее лицо. Она прижала листок к губам и шептала:

- Доченька, милая, жива...



Николай СКОБЛО РЕКА И РЕЧНИКИ. // Красноярский рабочий (Красноярск).- 10.01.2008.- 004

Николай СКОБЛО, Красноярский рабочий