|
"Все дети невероятно талантливы!"
[2007-12-04]
Наш обозреватель беседует с человеком, который посвятил свою жизнь богу и детям
На недавно завершившейся церковно-общественной выставке-форуме "Православная
Русь" специальный приз "Твори добро" конкурса книжных изданий был присужден
альбому "Истории с ладошку". Его авторы - дети из двух подмосковных воскресных
школ. Вот уже много лет с ними занимается рисунком, живописью и византийской
мозаикой диакон храма Спаса Нерукотворного Образа о. Дмитрий Котов.
По выходным в маленьком, похожем на обычный сарай, домике вблизи храма, с утра
до вечера кипит веселая и творческая жизнь. Дошкольники и школьники,
старшеклассники и даже студенты приходят сюда не только на время занятий. Они
знают, что здесь их всегда ждут, и всем хватит места у деревенской печки, и всем
хватит чая из лекарственных трав, за которыми отец Дмитрий с ребятами ездит
каждое лето на Оку.
Я пришел к отцу Дмитрию в тот момент, когда он, держа в руках чей-то рисунок,
объяснял малышам:
- Как рисовать лес? А очень просто! Вот тут листки добавить, тут радугу... Нет,
тут такое чистое небо, голубое, что, пожалуй, добавлять ничего не надо. Ну, если
только птичку...
Отец Дмитрий называет себя учителем начальных классов, хотя образование у него
не педагогическое, а художественное: в 1970-е годы он закончил Академию
художеств. В школе он никогда не преподавал. Правда, однажды ему пришлось пройти
практику в детском саду. У него уже было двое своих малышей, а жить молодой
семье было негде. Художнику-монументалисту пришлось пойти в кочегары. Кочегарка
отапливала детсад полного дня и, затопив печку, будущий батюшка шел к детям
рассказывать сказки. "Я до того увлекался, - вспоминает отец Дмитрий, -что дети
уже спали, а я все рассказывал и рассказывал..."
Потом в его жизни было много испытаний, много горя, и часто подступало отчаяние,
но вдруг вспоминались те сказочные вечера в детском саду и возвращалась надежда.
Младшую дочь он так и назвал - Надежда.
Недавно отец Дмитрий увлек детей деревенской темой. Весь уходящий год они
рисовали избы и сараи, домашних и лесных животных, журавлей и гусей, проселочные
дороги и лесные тропинки. Из рисунков и детских рассказов сложилась целая книга
о русской деревне. Долго искали красивое название, но решили назвать просто:
"Наше родное".
Главным помощником отца Дмитрия в этой работе стал 14-летний Алеша из
коррекционной школы. Он родился в деревне, и там у него осталась бабушка; каждое
лето она ждет - не дождется, когда внук приедет на сенокос. Алеша, пожалуй,
единственный из всех ребят может разделить с отцом Дмитрием его ностальгию по
деревне. Ему не надо объяснять, что такое амбар, околица или кочерга.
После занятий я присел на скамейку у печки, стал смотреть на огонь, и сразу
захотелось расспросить батюшку про его детство в деревне Дмитровке...
- Мы, дети, в деревне как птицы жили. Такое было пространство свободы, такая
широта. Помню, когда мне было лет пять, меня по осени крестили в церкви. Но у
нас-то в Дмитровке не было храма, и меня водили за шесть деревень, далеко.
Пешком шли, а вокруг все в багрянце осеннем. Еще помню: собрался я в первый
класс с цветами, а по нашей деревне торжественно, как лебеди, идут девочки в
белых фартучках - как красиво, празднично! И все на них любуются, что-нибудь
ласковое им говорят.
- Деревенская школа вам много дала?
- Больше, чем академия художеств. Потому что она - у земли, она растворена в
природе. Очень я школу любил и учительницу Ларису Степановну. Помню,
разболеешься, один день пропустишь, а она уже вечером приходит проведать.
А теперь повсюду пытаются избавиться от малокомплектных сельских школ, закрывают
их под предлогом экономии...
- Еще один предлог - то, что образование в деревенских школах отстает от
требований времени.
- Ну, это еще надо посмотреть, от каких требований. От некоторых лучше бы и
отстать. Дело ведь не в компьютерах на душу населения, а в том, есть у семьи
возможность вкладывать в детей или она вынуждена даже на хлебе экономить? Мой
отец был зоотехником в колхозе, а потом ушел в художники, плакаты рисовал.
Обычная семья с обычным для того времени достатком. Так у нас дома на четверых
детей было три баяна и три пианино! Младший брат на скрипке учился. И наша семья
не была каким-то феноменом.
А сейчас любой бомж в Москве богаче деревенского мужика. Угасание деревни
страшно аукнется нашей культуре. Ведь закрытие деревенских школ -это удар не по
сельскому хозяйству, а по истокам народа. Это надругательство над нашими
родниками. Неоткуда будет нам ждать новых Шукшиных и Беловых, Астафьевых и
Распутиных, Гаврилиных и Рубцовых...
- А чего не хватает сейчас нашей литературе, искусству?
- Доброты. Культура наша стала жесткой. И трудно понять: есть у нее сердце или
нет? Если и есть, то оно где-то так забетонировано, что его не слышно. Вспомните
деревенскую прозу - там из каждой строчки сердце стучит, А в картины Виктора
Попкова вглядитесь - там же каждый мазок, каждый штрих - от души.
Если человек в детстве не переживет единения с природой, если этого
момента в его жизни не будет, то обязательно будет какая-то ущербность. Откуда
доброта в деревенских детях? От общения с природой, с животными, которые требуют
от ребенка непрестанной заботы. Это сильнейший нравственный момент в воспитании.
Помню еще, как мы рыбешку майками ловили - да, обычными майками. Майка раздуется
в воде, как пузырь, и пока рыба там барахтается, ты ее рукой пытаешься ухватить.
А гуси! Однажды поздней осенью они взяли и уплыли на другой берег, там цыганский
табор стоял. Прикормили их там, что ли. Так отец разделся, прыгнул в холодную
воду и поплыл, а вернулся уже с гусями.
Зимой гуси у нас прямо в доме жили. А в сильные морозы тут же и поросенок, и
теленок, и ягненок. Мы из соски их, бывало, выкармливали. Ноев ковчег какой-то!
Недавно вспомнил обо всем этом, когда навещал одну семью неблагополучную, мать
там пьет, гуляет, мальчишка растет среди пьянства, но вот ему однажды кто-то
утку принес. Мальчик так обрадовался, что прижал ее к себе, всю обцеловал ее как
собачку или кошечку, и положил ее с собой спать под одеяло. Утку под одеяло -где
это видано! Кто бы мне рассказал - не поверил, но это все на моих глазах было. И
мне верится: вот эта детская золотинка в мальчишеской душе останется, она еще
как-то проявится. Не знаю где - в армии, в каких-то драматических случаях, но
проявится непременно.
- Что вас больше всего тяготит в городе?
- А все тяготит. Но больше всего то, что никому ни до кого нет дела. В деревне
любое событие касалось всех. Вот идет по деревне парень, которому завтра в
армию, рядом с ним - девушка, которая его будет ждать. Заходит парень в каждый
дом и приглашает на проводы. И на эти проводы приходят и взрослые, и дети. И у
всех там свои обязанности, свои радости, своя гулька, как у нас говорили. Парень
у всех прощения просит, люди его в дорогу благословляют, наказы разные и
пожелания дают, песни поют.
- Вы так это рассказываете... Прямо в красках все рисуется.
- Я, когда оглядываюсь сейчас в детство, то вижу, что эти страницы моей жизни
раза в три ярче, чем все последующие. Там, на этих первых страницах, все в
солнечных цветах - в зеленых, розовых, желтых. Причем и лето, и зима. Светлая
зеленая радостная жизнь - как на цветочном лугу.
Когда мы переехали из Дмитровки в поселок, мне сразу тесно стало жить. Бараки,
скученность, все какое-то серое. И я стал рваться на волю. Чудить стал, как мама
говорила. Мы с моим другом Борей Григорьевым ходили в лес, а он был за
одиннадцать километров от поселка. Маме говорил, что иду к бабушке. Она жила на
выходе из поселка. А бабушке говорил, что к Боре пошел. А мы с ним в лес. Помню,
идем весной - красота невероятная, цветов полно, суслики прыгают.
Рай,
блаженство! Только к вечеру в лес приходим, и там все в цветах. Костер развели,
спать хочется, но к ночи холодно, леденит прямо. На одну фуфайку легли, другой
укрылись. Чуть не околели к утру. А дома-то меня хватились. Когда вернулся,
думаю, сейчас лупить будут, а меня не трогают, не бьют, не ругают. Молчат. От
этого мне еще обиднее стало, прямо слезы душат.
Вскоре меня отдали в интернат, в Донецк, и закончилась моя вольная жизнь. Дети в
интернатах затравленные. Там все подавляет подростковая толпа, и попробуй не
впишись в нее -будешь
белой вороной. Вот я и был белой вороной. Меня спасало то, что когда все ребята
ложились спать, я им рассказывал истории, сказки, все, что угодно. Я мог
рассказывать бесконечно, и они это ценили. Меня, как радио, включали: "Ну давай,
рассказывай..."
- А как вы стали художником?
- Я хотел в лесники идти. Но отец решил реализовать на мне то, что у не него не
получилось. И после художественной школы насильно отдал меня в художественное
училище. Так и сказал: "Закончишь училище, а потом иди в лесники". И я со
слезами там учился. Окончил училище, академию и до сих пор не знаю, хорошо это
или плохо.
- Глядя на рисунки детей из вашей школы, кажется, что все ваши воспитанники -
отборные таланты.
- Никакого отбора у нас нет. Занимаются все, кто хочет. Вообще все дети -
невероятно одаренные. Не бывает неталантливых детей.
- Что такое талант - как бы вы определили?
- Это дар Божий, который мы, родители и учителя, обязаны вызвать к жизни. Но
если детей окружают штампы, и если дети к ним восприимчивы, то дар пропадает
втуне. Телевизор, компьютер, реклама пичкают ребенка зрительными и цветовыми
штампами, и ребенок начинает выдавать то, что запрограммировано чужими дядями.
Теми, кто, может, и в России-то никогда не был. Поэтому так важно хотя бы в
семье как можно дольше ограждать ребенка от массовой пошлости.
- А как родителям правильно похвалить ребенка, который любит рисовать? Как в
нем поддержать искру творчества?
- Главное - не должно быть никаких эпитетов: талантливый, способный, гениальный.
Если ребенок действительно старался, то так и сказать: ты хорошо потрудился,
молодец. Надо приучать его не бросать работу на полпути, а завершать начатое.
Терпеть неудачи. Не первенствовать над ровесниками, а всерьез трудиться. К
сожалению, светская школа учит именно первенствовать, и некоторые дети приходят
к нам с такой жаждой лидерства, что для них похвала - как наркотик.
Конечно, есть дети слабые, болезненные, забитые. Им уже внушили, что они ни на
что не годятся. Вот их надо поддержать, похвалить, И вот в коррекционной школе я
стараюсь почаще им говорить: "Ой, молодчина!" или "Вот это да, как ты здорово
потрудился!". И как они после этого приободряются!
- А как воспитать у ребенка ответственность за богоданный дар?
- Воспитать это можно, только научив его работать, трудиться. И еще -серьезным
отношением к его творчеству. Детские работы не должны валяться, а тем более
выбрасываться. И еще: чтобы дар Божий раскрылся, нужно время. Не надо тут скачки
устраивать. Многие обеспеченные родители втягиваются в соревнование: как
поскорее из ребенка вундеркинда сделать. И дергают детей в одну школу, в другую,
к одним репетиторам, к другим. И везде его торопят. А все эти "быстрей-быстрей"
- это как ветер сиверко, от которого ребенок стынет и душа его опустошается.
Когда ребенок творит, он должен чувствовать себя как на цветущем лугу под
солнышком.
Дмитрий ШЕВАРОВ, Северный рабочий
| 
