|
Рыбка плавает по дну...
[2007-11-13]
В ГОСТЯХ У "ДВ" - ДИРЕКТОР МУРМАНСКОГО МОРСКОГО БИОЛОГИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА
АКАДЕМИК ГЕННАДИЙ МАТИШОВ
К вынесенному в заголовок определению Геннадий Григорьевич имеет самое
непосредственное отношение. Ибо именно так можно назвать ряд обитателей океана,
с которыми мой собеседник проводил свои опыты и эксперименты. Тем не менее наш
диалог с ученым -"для затравки" - я начал с того, что спросил, как в советское
время становились директорами академических институтов?
- Со мной все было довольно просто, - ответил Геннадий Григорьевич. - В 1981
году меня, в ту пору младшего научного сотрудника, вызвали в обком партии, потом
- в Москву к самому президенту Академии наук - Александрову. "Деточка, -
сказал при встрече Анатолий Петрович, -отправляем тебя в Дальние Зеленцы (в этом
поселке располагался ММБИ. - Авт.). Согласия твоего не требуем, поезжай!" На том
и разошлись.
- А свой первый выход в море помните?
- Он "ознаменовался" морской болезнью. Видя, что дело со мной плохо, бывалые
моряки отправили меня на верхнюю палубу, где стояли бочки с солеными огурчиками.
С их помощью я и вылечился - метод, проверенный многими.
- Как бы вы сформулировали главные достижения института, которым руководите?
- Главное, чем мы занимаемся и в чем я считаю себя специалистом, - это
экосистем -ный анализ. В управлении природными ресурсами Мирового океана
лежит теория, созданная нами. Суть ее, говоря доступным языком, заключается в
изучении всех элементов, составляющих среду обитания в океане в связи с
рыболовным и зверобойным промыслом. Нас интересует, как он подрывает пищевые
элементы аквакосмоса. Ключевое звено в нем - рыба. Убери ее -и все рухнет. Надо
оценивать, что происходит в природе, каким образом рыболовство влияет на океан.
Как это отражается на экономике и на управлении. Границы деления экосистем
связаны, и это надо обязательно учитывать. У американцев все институты,
изучающие океан, экосистемны. В нашей стране, к сожалению, превалировал
односторонний
подход - ученые исследовали только определенную нишу, не обращая внимания на
соседние. И только институт в Мурманске пытался подходить к проблеме комплексно,
системно.
- "Узкий" подход и приводил к тем ошибкам, которые мы наблюдаем. Я имею в виду
бездумное вмешательство в экосистему. Помню, мы выдавали как выдающееся
достижение советских биологов "акклиматизацию" камчатского краба в Баренцевом
море, что в итоге обернулось бедой...
- В начале 60-х биологи были мичуринцами, а потому старались помочь природе. Как
понимали науку, так и помогали. В Азовское море тогда завезли с Дальнего Востока
пиленгаса. И он, как кролики в Австралии, заполонил весь Азов - сейчас его здесь
до 90 процентов. В те же шестидесятые в Баренцево море завезли камчатского
краба. До 1998 года он вел себя вполне прилично, после чего стал активно
размножаться, а в 2000 году его популяция перевалила за миллион, начав серьезно
мешать промыслу - в прибрежной зоне краб скручивал сети.
Сегодня он вообще стал
напастью - биологи насчитывают уже двадцать миллионов особей. Краб заполонил
собой водное пространство от Англии до Новой Земли, и избавиться от него
невозможно. Вопрос стоит очень и очень остро: либо надо восстанавливать местную
фауну, характерную для Баренцева моря, либо отдаться во власть пришельцам. Такая
же, увы, проблема грозит Азову, где из-за нашествия чужаков, в том числе
пиленгаса, могут исчезнуть привычные здесь осетровые, судаки или бычок.
Тот же краб почти сорок лет тихо сидел, ожидая своего часа. И он пробил в виде
оказавшихся относительно теплыми на Севере десяти последних лет, в течение
которых и "вспыхнула" его популяция. Подобное произошло и с пиленгасом, который
в 80-е годы начал стремительно размножаться. В этом "помогли" и браконьеры,
которые практически выловили всю местную рыбу. Вот и начал пиленгас хозяйничать
в Азовском море.
- Ну и что в том плохого -кефаль все-таки...
- Пусть так. Но ее можно ловить и на Дальнем Востоке, а вот осетра, стерлядь,
судака, рыбца вы там не найдете. А ведь Азовское море ради такой рыбы было Богом
создано! Я 15 лет проработал в системе рыбного хозяйства, и, как мне кажется,
неплохо его знаю. Вот почему в последние годы я занимаюсь именно этой проблемой
- пытаюсь воссоздать то, что нами потеряно.
- Но вы, я знаю, занимались и более узкими вопросами -например, использованием
китов и тюленей в служебных, так сказать, целях...
- Понимаю, к чему вы клоните. Тогда нам придется вернуться в 1985-й год. В то
время мы занимались китами и тюленями с чисто научными целями: изучали их как
одно из звеньев в природной цепочке, не выделяя их из рыб, птиц и других
обитателей океана. Сначала мне позвонили из обкома партии и сказали, чтобы я
ждал гостей. Приехали четыре капитана 1-го ранга. По их словам, они выбрали наш
институт местом организации некой специальной базы.
В ту пору - а это был разгар "холодной войны" - наши военные стали получать
информацию, что американцы начали использовать для диверсионных целей тюленей.
Чтобы не отстать от потенциального противника, руководство Военно-морского флота
страны и обратилось к нам за помощью. Ведь ударный атомный флот базировался в
районе Мурманска, и от подводных диверсантов был по сути беззащитен. Исправить
положение могли только ученые. Что
мы и доказали: уже через полгода поставленная перед нами задача была выполнена.
Эта работа по-настоящему увлекла всю нашу команду. Исследования начали с китов,
с белух. Однако быстро поняли, что прежде чем поставить их на дежурство, нам
придется изрядно попотеть. Ведь у полярных китов сильная сенсорная система,
которую сначала надо было досконально изучить, и только потом использовать китов
для контроля за судами и объектами, входящими в заливы, для защиты баз.
- Само собой напрашивается название - подводные сторожевые псы...
- Вход В бухту представляет собой узкое горлышко, которое и надо было защитить.
Так что сравнение со сторожевыми псами имеет право на существование. Кстати, у
нас были тюлени, которые постоянно ходили за тренерами, вели себя как собаки,
только большие.
- А что стало с теми, кто учил тюленей и китов служить флоту?
- После 91-го года они разъехались кто куда - в Америку, Англию,
Германию, скандинавские страны. Уникальные люди уникальной профессии. Жаль,
что такие ученые требовались везде, но только не в России. Это была гигантская
потеря для отечественной науки.
Сейчас понемногу возвращаем прошлое. При этом мы ничего от военных не просим -
они сами к нам идут, потому что без фундаментальной науки обходиться не могут.
Владимир ГУБАРЕВ, Северный рабочий
| 
