|
"Иртыш". Год 1955-й
[2007-12-19]
Глава вторая - радости жизни(Окончание. Начало в 46)
"Развезли нас по гостиницам, - рассказывает В. Ильин. - Куда попала большая
часть команды - шикарная такая, четырёхэтажная. Горничные, стройные блондинки,
улыбчивые до помутнения сознания. А мы-то в невиданных там ремках. Кто постарше,
не комплексуют. Первостиляги застеснялись. Лично я, со своими следящими чёрным и
серым валенками, чувствовал себя хуже всех.
В двухместные боксы нас определили по трое. Только осмотрелись в номере - стучат
в дверь. Входит фея с подносиком, на нём малюсенькие чашечки. Подумали с
дурости: лекарства принесли. Не выпил, в рот плеснул. Тут только понял, что кофе
- и горячущий. Интересная собой ещё с большим любопытством нас рассматривает и
"плиз" твердит. Замечаю тарелочку, а на ней ломтики хлеба с сыром прячутся.
Берём, стараясь выглядеть культурно, за краешек, те гнутся, как старые трёшницы
- до того тонкие. Конфуз сей, однако, на свой счёт не приняли, Европе
адресовали. Крахмальная коленками среверсировала: "Гуд лак" - и растаяла.
Попытались перевести самостоятельно. Хороший лак, получилось. Босым по коврам
прошелся, руками многое потрогал и плюхнулся на широкую кровать. Да, ребята, это
вам не штормоваться! Тут сработал перегруз по впечатлениям. Сон уволок в свою
бездну, где обрывался, черпал море, дрался на "сковородке", давал отвальную. На
обед позвали в ресторан на нижнем этаже. Явились в том же. Заметали по-быстрому,
будто торопили, и опять в номерах спрятались.
Коллизию, видать, обзвонили. И был я задействован водителем финских санок, что
стояли у крыльца. Орлов с третьим механиком Анфимовым переписали размеры.
Отправились, возглавляемые В.-В.ж.р. Саночки катились удивительно легко, а если
оттолкнуться и ногой попасть на полоз, то вообще природная машина. Городок тих,
мал, уютен. Нашли рекомендованный магазинчик. Показали осчастливленному хозяину
длинный список. Нательное прошло с первого раза. Образцов рубашек В.В. отверг
несколько, пока тот не понял, что одобрят самую фиговую. Роба наподобие джинсов
отобралась без прений. Носки проскочили, ботинки буксанули. Помполит вертел в
руках самый чипест (дешёвку) спортивно-доходного вида. Мы держали намного лучшие
и рекламировали, насколько хватала дара. Добавка к прозвищу В.-В. возникла из
его любимой фразы: "Я наведу порядок железной рукой". Остаётся только
догадываться, как он командирил в войну трудовым батальоном на Дальнем Востоке...
Политический батя задолго до Хрущёва стукнул дрянным ботинком по прилавку: "Эти
берём!" Загрузились на всех, тронулись. Саночки поклажи не чувствовали. Орлов
как мальчишка просил подкатиться. Славный такой был Миша. Потом
капитаном-наставником завершит.
Прибыли, стащили всё в ближайший наш номер. Пока коняшку откатывал до штатного
места, куртки не досталось. Ну, народ хватательный. Совестливо всё же вернули.
И разодетыми - в банкетный, на ужин.
Зал от ресторанного отличался столом, прозванным шведским. Чего только не было,
на любой привередливый вкус. Опешили, но приступили во всю мощь здоровых
организмов. Лишь Павлович вёл себя, как на рауте. Попробует - ничего лицом не
выразит, а в уме: "Слабо вам, норги, против старого русского кока, хоть и
старались, и продуктов извели сколь". Буржуазность полная. Сухой закон только
картину портил. Кто-то подначил ровесницу века: "Хлебосольно ли потчуют,
Николаевна?" - "Батюшки, как при царе". Опомнившись, чего сболт-нула, бабка
испуганно захлопнула рот ладошкой и продрейфовала к кондитерскому краю. Кстати,
доводилась Шура тёткой Зубову - будущему известному ледокольщику. Совсем к ночи
В.-В. обошёл номера: "Вижу, устроились". Мы же видим, не тем интересуется, а
головой по привычке кивает. Три раза она у него дёрнулась. Довольный, что счёт
совпал, пожелал спокойной ночи. Утром снова та фея. Мы уже в образе, с богатым
опытом побед, пытаемся шутить. Лично я как по штангелю показал диаметр болта
М20: "Брэд - во!". Смешливая поняла. Куски потом заметно потолстели. Натюрморт
усложнился кувшинчиком молока. Чем ещё гостиница запомнилась? У окон
трапики-сходни на случай пожара. Горной чистейшей водой из крана, аж зубы
ломило.
Комфорт и внимание быстро нас преж-ними сделали. Прилетел на "Каталине" -
летающей лодке - сам посол Щербаков. Осмотрел и сказал без апелляций: "Одеть как
следует". Но В.-В. решил по-своему, в двух вариантах: хороший костюм и кожаная
куртка, кто хотел макинтош - изволь костюмчик похуже. И на этом обрубил. Теперь
его оправдываю - стране берёг. Ни единой кроны не прилипло. Сам оделся так же.
По нынешним временам - удивительное дело. Сон потерял, всюду ему происки
империализма мерещились. Провокации выскакивали из самых обычных вещей. Как в
анекдоте: "Снимает чукча трубку..." И мы приладились. Сигареты заказать
попробовали - несут! Бир, плиз, - доставляют! И ещё мно-ого раз, пока железная
рука балдёж не покрушила.
Родина не бросила. Рысак "Геркулес" лихтер где-то приткнул и в Бодо заявился. На
него в кино ходили. Дама - капитан Щетинина на либертосе "Жан Жорес" прибыла нас
забирать. Тут заново заштормило. Нанимала буксир держать слона этакого.
Получился транзит Бодо - Мурманск - Архангельск.
...Только начали предаваться маленьким радостям жизни - вызывают в кадры, к
самому Салтыкову. Оказалось, Вань-Ваня с этим в причинной связи. Выдал на многих
сортирные характеристики из-за остро заточенной ремарки: "Увлекается женщинами
лёгкого поведения и спирт-ными напитками". Такое, да ещё в те годы, губило на
раз. Визу заколачивали крест-накрест. Мастер с дедом по своей части отзывались
лестно, положительно. Разборка состоялась. Начальник кадров, прямой, властный,
напирал без подбора выражений. Мы же ответствовали: "А что, он нас к ним водил,
возил и кабаками искушал? Как он, с парохода ни ногой, мог это видеть и
свидетельствовать?" Смело, не роняя себя говорили, потому что заглянули недавно
за нечто, откуда не возвращаются. Взял Салтыков на себя смелость "перл"
помполитовский затупить.
В ноябре из ремонта пришёл "Иртыш". Старина выглядел прекрасно. Кают и кубриков
не узнать. Мебель, зеркала, бра, толстые матрасы - всё в стиль. На полубаке, в
машине и на корме такая связь, что слышно отовсюду. При ней, веришь, мат отвыкли
пользовать. Наново шхерами путь сокращали. Лоцмана хвастались: "У нас в Бодо
Ваня растёт". И понимающе, как это могло случиться, смеялись. Кто на "Геркулесе"
однажды кино пропустил, выяснять не стали. Весёлый экипаж. Приколист на
приколисте. Подметили, что, кроме рижан, никто так не западничает и не исходит
восторгом от каждой блямбы. Вася-машинист соскрёб аккуратно нашлёпку с зеркала,
приладил на шарфик от "Ленлегпрома". За непостижимые деньги уговорили упёртого
расстаться с ней на выходе из "Луны". Когда прибалты первыми рванули из Союза,
ничуть не удивился. Э-э, тут я здорово во времени забежал.
Закончить историю надо так. Судьбе было угодно, что следующим моим пароходом
оказался "Енисей". Представь, там же и В.-В. объявился. Только не прежним, а
каким-то сломанным, будто стальную пружину вынули. Позвал в каюту на рюмку,
усадил родней родного и поведал. Дочка, которой сердце грелось, окончила
"Просветку". На леспромхозовском культурном фронте напоролась на все свои и его
несчастья. Втюрилась с наивностью от добрых книжек, полюбила. Идальго днём ёлки
валит, вечером сам валится у поселковой лавки. Ребёнок родился, купила санки
обоим. Большими - обалдуя пьяного к печке доставлять. Весной снег сошёл,
заявилась с дитём и с ним в Архангельск. Уплотнились все в одной комнатке.
Пристроил зятька грузчиком на Бакарицу. Он как пил, так и дальше плескал. Она
всё про то же: "Люблю я его, папа", - и в слёзы. Скрипел зубами Иван Иванович в
перегарном смраде и рыганиях, да ничего поделать не мог. Не замордуешь, как на
Дальнем, и в отсев характеристикой не смахнёшь. Закончилось наше сидение тем,
что просветлел носитель грозного прозвища: "Да разве вы пили? Баловство, по
сравнению с этим иродом. И ещё чем увлекались, так дело молодое. Не будь
"Иртыш" заговорённым, одной бы датой всех пометили. Извиняюсь перед всеми".
Извини и ты, Иванович, отобразил тогда верно - склонны".
К последней точке истории, хотелось доискаться, откуда столько душевного
заряда у её героя? Полагаю, что знаю. Просто Виктор Николаевич через годы и
годы бонжурит своей романтической молодости. И она, тайным образом, улыбается в
ответ.
В. Красильников., Моряк Севера
| 
